Анна Ахматова - «То, что я делаю, способен делать каждый...» (1941) | Текст песни

• Тексты песен
• Анна Ахматова
• «То, что я делаю, способен делать каждый...» (1941)

Прокаженный молился...
Брюсов

То, что я делаю, способен делать каждый.
Я не тонул во льдах, не изнывал от жажды,

И с горсткой храбрецов не брал финляндский дот,
И в бурю не спасал какой-то пароход.

Ложиться спать, вставать, съедать обед убогий
И даже посидеть на камне у дороги,

И даже, повстречав падучую звезду
Иль серых облаков знакомую гряду,

Им улыбнуться вдруг — поди куда как трудно, —
Тем более дивлюсь своей судьбине чудной

И, привыкая к ней, привыкнуть не могу
Как к неотступному и зоркому врагу.

Затем, что из двухсот советских миллионов,
Живущих в благости отеческих законов,

Найдется ль кто-нибудь, кто свой горчайший час
На мой бы променял — я спрашиваю вас,

И не откинул бы с улыбкою сердитой
Мое прозвание как корень ядовитый?

О Господи! Воззри на легкий подвиг мой
И с миром отпусти свершившего домой.
(Январь 1941. Фонтанный дом)

Как пишет Р.Тименчик: «...строки \"Затем, что из двухсот советских миллионов, Живущих в благости отеческих законов\", — где все \"очень архаично, славянизмы, высокий строй\", отсылают к Державину, к \"Моему истукану\" (в котором, между прочим, поэт обсуждает возможную судьбу своего монумента в Камероновой галерее, которую Ахматова числила предверием своего дома), кончающемуся строками —
Что слава? — Счастье нам прямое
Жить с нашей совестью в покое —
и содержащему апологию легкого подвига безвестной жизни:
Что обо мне расскажет слава,
Коль я безвестну жизнь веду?
Не спас от гибели я царства,
Царей на трон не возводил,
Не стер терпением коварства.
Богатств моих не приносил
На жертву в подкрепленье трона
И защитить не мог закона.
Сравним:
То, что я делаю, способен делать каждый -
Я не тонул во льдах, не изнывал от жажды,
И с горстью храбрецов не брал финляндский дот,
И в бурю не спасал какой-то пароход.
Ложиться спать, вставать, съедать обед убогий
И даже посидеть [недолго] на камне у дороги,
И даже, повстречав падучую звезду
Иль серых облаков знакомую гряду,
Им улыбнуться [чуть] вдруг — поди куда как трудно,
Тем более дивлюсь своей судьбине чудной
И, привыкая к ней, привыкнуть не могу
Как к неотступному и зоркому врагу.
Затем, что из двухсот советских миллионов,
Живущих в благости отеческих законов,
Найдется ль кто-нибудь, кто свой горчайший час
На мои бы променял, я спрашиваю вас,
А не откинул бы с усмешкою сердитой
Мое прозвание как корень ядовитый.
О, Господи, воззри на легкий подвиг мой
И с миром отпусти свершившего домой.
1941 (начало года) Фонтанный Дом.
Воспоминания о державинских стихах подспудно несут с собой тему смерти и бессмертия поэта...
<...>
Царскосел Державин открывает собой ряд поэтических предков, которым наследует Ахматова, в стихотворении 1959 года \"Наследница\" (\"О кто бы мне тогда сказал, Что я наследую все это — Фелицу, лебедя, мосты...\"), и имя автора \"Фелицы\" по-разному сопровождает Ахматову на различных поворотах ее судьбы» (http://www.akhmatova.org/articles/timenchik17.htm#).